Читать онлайн книгу "Третья книга. Из опубликованного в разное время"
Третья книга. Из опубликованного в разное время
Евгений Беляков
Статьи, написанные, в основном, с 1996 по 2018 гг. Они посвящены педагогике – главной проблеме не только нашего общества, но и всех обществ на планете.
Третья книга
Из опубликованного в разное время
Евгений Беляков
© Евгений Беляков, 2022
ISBN 978-5-0056-0160-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Петушок пропел давно…
Проблемы школы
От Архимеда до теории квантов…
Стереотипный взгляд на «школьную науку»: она – подготовительный этап к настоящей науке, технике, культурному творчеству. Лишь предварительный этап жизни, где все адаптировано к возрасту, трудные истины упрощены. Как бы первая ступенька лестницы, ведущей во взрослую жизнь… А истина в том, что никакой особой «школьной науки» попросту не существует.
Привыкнув, мы порой забываем, что «школьные истины» годами, десятилетиями, а то и веками, потом и кровью давались человечеству. Что когда-то и человечество училось в третьем, и в пятом, и в седьмом классе. Скажем, в XVII веке высшая математика была пределом, достигнутым наукой, а теперь она совсем не «высшая», есть вещи и посложнее. А сами интегралы и производные переместились теперь в среднюю школу.
Итак, школьная наука – кристаллизованный в учебниках пусть человечества к истине. Как часто теряется этот ракурс учения в шуме перемен, звонков, в контрольных, во фронтальных опросах. Мы забываем, что школа – не просто подготовка. В ней учитель (ница) рука об руку с учеником проходит (или во всяком случае должны проходить) путь развития человеческого познания от его первых проблесков, от геометрических и логических построений античности, через символику Средневековья к галилеевскому перевороту эпохи Возрождения, к современности. И в этой связующей эпохи нити – основной «сюжет» школьной жизни.
Как много мы говорили и говорим о межпредметных связях! Но, как ни странно, учитель математики и учитель физики, преподаватели истории и литературы редко могут найти общую тему разговора. По физике, скажем, проходят электромагнитную индукцию (это XIX век), а по математике в то же время – дифференцирование (ХVI век) и… многогранники (это вообще Древняя Греция). Что может быть общего? Программы рассинхронизированны.
В истории же науки физика и математика постоянно обогащали друг друга проблемами, гипотезами, фактами, решениями. Если вспомнить об историческом единстве школьных дисциплин, предметы «заговорят» друг с другом. И учителя получат почву для сотрудничества.
Я, конечно, не первый об этом говорю. Еще Маркс говорил о единой науке истории. И поскольку эта мысль особенно близка была педагогам двадцатых годов, предоставим им слово. Вот что писал П. Блонский в 1917 году («Задачи и методы народной школы»):
«То, что я предлагаю, носит в педагогике определенное название: это – генетический метод. Ребенок как бы повторяет историю, генезис науки. Все время ребенок приучается к тому, чтобы мыслью проверять данные своих восприятий, иными словами открывать или создавать мир так, как строила его наука. Наши уроки – ряд открытий, делаемых ребенком, и это то единственное, что действительно может сделать нашу истину живой, пережитой и осознанной для ребенка истиной. В начале школьного курса мы наблюдаем видимое нами небо так, как воспринимаем его, т.е. как небесный свод. Время от времени мы следим за движением солнца; мы научаемся называть звезды и узнаем главнейшие их движения. Словом, у нас образуется нечто вроде первобытной астрономии, и в то же время мы постепенно создаем небесный глобус. История географии, например, путешествие Магеллана и ряд рассказов других путешественников, внушает нам мысль о земном глобусе: Земля – шар. В тот момент, когда ребенок понял иллюзию, состоящую в преуменьшении размеров отдаленных предметов, воображаемое воздушное путешествие даст ему взгляд на земной шар как на небесное тело. Теперь перенесем все с небесного глобуса на земной, и мы станем понимать последний, ибо его круги – проекции найденных на небе. Таким образом мы уже подходим от Птолемеевой системы к Коперниковой: Земля, небесный шар, вращается, ее движение аналогично движению Венеры. Шаг за шагом, с помощью самых первобытных приборов следя за небом и движениями Солнца, Луны и Венеры, мы перерабатываем нашу картину мира.
Генетический метод мало известен в России, тогда как в Америке и в Германии он имеет много горячих приверженцев. Поэтому следующие строки покажутся читателю еще более странными. Я утверждаю, что наши верования, литература и искусство слишком далеко отстоят от психологии деревенского ребенка…
Укажу в заключение еще на одно преимущество генетического метода. Ребенок сердцем и мыслью сливается с историей родной культуры. В будущем он тогда, наверное, не вандал по отношению к ней. Он крепко-накрепко связан с народом, он – питомец его и сознает это. Генетический метод, как мы его понимаем, дает опору образованному человеку, делает для него родину действительно родиной его духа и внушает ему уважение к народу. А ведь, сознаемся, мы, без сомнения, любим родной народ, но уважаем ли мы его, знаем ли мы его ценность как творца?»
В двадцатые годы в поисках методических средств для объединения предметов в единое целое педагоги пришли к идее комплекса: крупного «блока» знаний, изучаемого одновременно всеми школьными дисциплинами. Генетический или исторический принцип так и остался теорией, при выборе центральной идеи комплекса он учитывался далеко не всегда.
Но, может быть, работа просто не была завершена?
Конечно, в своих поисках истины человечество знало и тупики. Таким тупиком, вероятно, была «геометрическая алгебра», наиболее запутанный раздел «Начал» Евклида. Мы, однако, обязаны показать ученикам не блуждания мысли, а свет, открытия, красоту истинного творчества.
В поисках этой освобожденной от блужданий логики не стоит ли методисту открыть том «Логики» Гегеля: ведь педагогика, как говорил Макаренко, – самая диалектическая из наук?
Это поможет разглядеть в лаконичных строчках школьной программы старинные дискуссии, трепет прикосновения к неведомому, жизнь человеческого духа. Позволит найти единственно верные центры объединения знаний, которые, если угодно, можно было бы назвать и «комплексами».
…Передо мной действующие программы по математике и физике для средних школ. Еще не читая, можно заметить: даже по форме они совершенно разные. Ясно, их авторы работают в разных лабораториях, сидят в разных комнатах и встречаются разве что на торжественных собраниях в Академии педагогических наук. О какой уж тут системности может идти речь, когда даже отредактировать программы в едином стиле не удалось. (Примечание 2022 года. Статья была опубликована в «Учительской газете» в 1996 году, одна из первых там моих публикаций. Сейчас ФГОС, конечно, в стилистическом плане более согласован, но суть все та же: «рассинхронизация» дисциплин, о чем шла речь выше).
Итак, методисты, как и учителя, не нашли общего языка.
А между тем любой пункт программы, любой квант информации, которым должен овладеть ученик, имел свою историю, своих авторов, дату своего открытия. Что если проставить эти даты на полях программ?
Возьмем физику за шестой класс. Блоки, весы, рычаг, статика, давление, выталкивающая сила… Любой знающий хоть немного историю науки сразу скажет: это же Архимед, античность! В то же время школьники знакомятся с основами геометрии – опять античность, Евклид.
Казалось бы, мало надо, чтобы связать нити изложения в общий сценарий, но вот проблема – стереометрия будет изучаться только в десятом классе, а ведь это тоже Евклид – «Начала». Откуда же и почему возникла идея изучать античность в старших классах? Обоснованно ли это?
Психологи утверждают, что возраст 10—11 лет (это 4-й и 5-й класс), по-видимому, наиболее подходящий для усвоения метода проецирования (центрального, параллельного, прямоугольного), для формирования проективных представлений. Как показывает эксперимент, пространственное воображение в более старшем возрасте ухудшается: школьник привыкает к фигурам на плоскости. Значит, в четвертом, пятом и шестом классах стереометрию изучать можно. Седьмой-восьмой классы можно сопоставить со средними веками, расцветом арабской культуры с ее символикой, узорами, выдающимися достижениями в наблюдательной астрономии.
Это – классы алгебры, созданной великим уроженцем Хивы аль-Хорезми. Тут – задачи на решение уравнений, алгебраическая символика, формулы сокращенного умножения в действии. В геометрии – симметрия, орнаменты. В физике мог бы появиться мотив астрономии.
В 9-м начнется физика XVI—XVII веков: Галилей, Кеплер, затем Ньютон. Великие географические открытия сделали зримой шарообразность Земли. Открываются законы обращения планет вокруг Солнца. В геометрии в это время открыта система координат, аналитический метод, с которым неразрывно связаны векторные представления. И действительно, даже по действующим программам в школе изучают в девятом классе векторы и координаты.
А в алгебре? В реальной истории Ньютон и Лейбниц открывают математический анализ, на основе которого и объясняются законы Кеплера, в школьной же математике мы должны ждать этого открытия еще целый год, до десятого класса. И потом это изучается в 11-м, и – все. Математика в школе завершена. Три века: XVIII, XIX, XX (не говоря уж о XXI, добавлю в 2022 году) просто куда-то пропали. Их нет. Школьник их лишился по непонятной причине. Может это считается слишком сложным? Да нет: теория графов и теория множеств и основы современной алгебры можно изложить очень просто…
Десятый класс – это XIX век. В геометрии – Лобачевский, неевклидовы геометрии, аксиомы. В физике, как и в действующей программе, – Больцман и Максвелл. Атомно-молекулярная теория и электромагнетизм. Логические связи очевидны: теория вероятностей и тут же ее применение – статистика атомов и молекул…
А одиннадцатый? Не время ли для ознакомления ребят с достижениями века двадцатого? С эйнштейновской теорией относительности, с квантовой теорией, с достижениями современной математики? Сказанное не ограничивается лишь физикой и математикой. На той же исторической основе можно строить курсы географии, литературы, биологии… И, конечно, в центре – объединяющий все курс истории.
Предвижу различные реакции на эту статью. Скажут: это не ново. Да, это не ново. Скажут: это только мечты. Да, это только мечты. Но, думаю, наше время особенно подходит для реализации самых смелых проектов. Ибо обществу бывает рано или поздно дано то, что оно само себе пожелает.
Хорошие программы ведут наших учеников в удивительный мир научного творчества. Какими они должны быть?
Послесловие 2022 г.
Когда мой старший сын зачислили-таки в школу (в 7 класс), в школу А.Н.Тубельского, меня как отца ребенка пригласили на родительское собрание перед началом учебного года. И я с огромным удивлением услышал из уст Тубельского почти все то, что вы прочли в этой статье. Статья была опубликована с год назад в «Учительской газете». И газета, как ни странно, была у меня в тот момент в кармане.
Когда собрание закончилось, я подошел к А.Н. и показал ему эту статью. А она была подписана псевдонимом (как часто мы делали тогда и потом. Дорогие читатели! Технология газетного дела такова. В организации человек 100. Но пишут реально все номера примерно 10 человек. Вы видите множество фамилий авторов материалов, но большинство из них – псевдонимы).
Тубельский сказал: «А вы знаете автора?» Я ответил: «Да, знаю». «Надо с ним познакомиться. Я не читал этой статьи, но думаю так же». «Это – моя статья», – улыбнулся я. Такие волшебные события и потом происходили в его школе.
Тубельский пытался реально внедрить этот метод в своей школе. Там, например, устраивали «античный город», где все ходили в хитонах, и даже старшие классы. Был античный театр и все как у древних греков. И так далее и так далее.
Система споткнулась на математике. У нас ведь само содержание этого важнейшего предмета заканчивается XVII веком. Три века: XVIII, XIX, XX – выпадают из школьной математики. Не говоря уже о нашем, XXI-м.
Просматривая теперь ФГОСы, раздумываю о том, как все-таки необходимо изменить программы, чтобы они были «синхронизированы». А с математикой вообще ФГОСы, я считаю, вообще надо менять. Но есть и еще одно важное изменение, касающееся уже только программ, и это может сделать любая школа уже сейчас. Дело в том, что история древнего мира проходится за один год. Туда включено: происхождение человека, первобытный человек, первые цивилизации (Гебекли-Тепе, Триполье-Кукутень и др.), Эгейский мир, затем Древний Восток: Китай, Индия, затем Египет, цивилизации в Двуречье, затем Древняя Греция и Древний Рим. Древние американские цивилизации не поместились и их приделали к открытиям Колумба. Но все равно – это слишком много. В одном классе этого не пройти. Тем более – в пятом.
Я предлагаю этот материал разбить на 2 класса: 5 и 6-й. В 6 класс опустить начала геометрии (вместе с началами стереометрии). И тогда возникнет синхронность двух предметов, разделенных сейчас двумя годами.
Средние века перенести в 7 класс. Без эпохи Возрождения. 8 класс – XV – XVI вв. Эпоха Возрождения и великие географические открытия, революция Коперника. 9 класс – XVII – XVIII века. В десятом и одиннадцатом – XIX и XX века. Сим победиши.
Геометрия для детей с отставанием в развитии?
Эти таблицы я придумал для своих детей, которых учил сам, переведя их на семейную форму обучения.
Наш «учебник» состоял из таблиц и пояснений к ним. Считаю, так нагляднее и проще. Один французский математик изложил геометрию без единого чертежа. Но хотя его книга и была переведена на русский язык, уверен, ни один учитель математики ее не прочел, не говоря об учениках. Поэтому первая моя мысль была: изложить геометрию одними чертежами, без текста. Но в дальнейшем я пришел к выводу, что экстремизм тут не уместен.
Когда я закончил таблицы, я отнес их в существовавшую тогда еще газету «Первое сентября». Ведающая математическим разделом газеты полистала и сказала, что это нужно опубликовать в разделе для вспомогательных школ. «Но как же так, – возмутился я, – тут же полные доказательства всех теорем!» Она ответила, что мой «учебник» для обычных школьников СЛИШКОМ ПРОСТОЙ, а нужно воспитывать в детях трудолюбие. Вот так.
Но я так не считаю. Вполне возможно, для развития трудолюбия стоило бы увеличить программный материал, но пока этого МО не делает, наоборот – постоянно ведутся дискуссии о колоссальной перегрузке детей. Так что я предлагаю обычным школьникам свой простейший «учебник», чтобы они не слишком страдали и все-таки полюбили этот прекрасный школьный предмет – геометрию.
Конечно, этой книжечки недостаточно для изучения геометрии, но учебник будет понятнее, а итоговое повторение проще.
Пересечения прямых и окружностей. Аксиомы
Движения фигур на плоскости
Вертикальные и внутренние накрест лежащие углы
Существование и единственность перпендикуляра
Построение отрезков и треугольников
Углы в основании равнобедренного треугольника
Биссектриса, высота и медиана равнобедренного треугольника
Первые два признака равенства треугольников
Третий признак равенства треугольников
Признаки равенства прямоугольных треугольников
Сумма внутренних углов треугольника
Построение углов
Деление отрезка и угла пополам
Две леммы
Особые точки треугольника
Внутренние и центральные углы окружностей
Послесловие 2022 г.
Недавно смотрел учебники для коррекционных школ (то есть для отстающих, для детей с отставанием в развитии) и с большим удивлением обнаружил, что это… замечательные учебники! В отличие от обычных там материал ОБЪЯСНЯЮТ. И, таким образом, эти учебники даже лучше стандартных. И там есть еще и такие замечательные учебники, которые объясняют, как надо поступать в непростых обстоятельствах нашей жизни, как писать заявления и автобиографию и т. п. И там есть учебники по рабочей специальности (а ведь любому человеку такую специальность неплохо бы иметь!). В общем я за то, чтобы внедрить именно их вместо стандартных, разве что учить по ним раньше на год или даже на два.
Школа конца века
В школе 90-х я проводил эксперименты, и знакомился с работой многих школ как журналист. Разница со старой школой уже была очень ощутима. Суть я бы выразил следующим образом: школа стала очень разной. Мои, например, дети учились до 7 класса дома. Это раньше было нереально. Но когда мой старший не пошел в первый класс, никто даже и не позвонил.
Я изучал уровень преподавания математики, и видел, насколько разные стали классы. Были школы, где математика давалась на заоблачном уровне, но я видел и такой класс, где ее преподавал физрук, который не умел решить элементарного квадратного уравнения. Однажды я нашел в Москве школу, работающую по принципам Паркхерст, это Дальтон-план. Кажется, они получали какие-то гранты от энтузиастов за рубежами. Если они сохранились, скорее всего, теперь их внесли в список «иностранных агентов»: неча родину позорить достижениями какой-то американской педагогини. Были также школы по Штейнеру. Это такой оккультист был, весьма знаменитый в узких оккультных кругах. Родители детей, выросших в садиках Монтессори, также собирались организовывать монтессорианскую школу – не знаю как-то вышло или нет…
В тот период каким-то образом пытались реализовать (причем уже на уровне всей школьной системы) важную идею – дифференциации обучения. Образовывалось два потока: основной и профильный. Кроме того, резервировалась толика учебного времени на местный «компонент».
При такой системе классы в старшей школе делились на «гуманитарные» и «точные». Разделение на большее количество типов при этом тормозится тем, что в одной школе всего два или три параллельных класса. Так что сразу же возникла мысль об интеграции школ. Тогда можно было бы сделать более «тонкую настройку» на способности детей. Например, сделать «исторические», «биологические», «математические», «физические», «литературоведческие» классы в зависимости от вузов, куда будут поступать ребята. Что бы сейчас ни говорили о том, что интеграция – это путь к сокращению школ, удар по образованию и т.п., сама идея дифференциации обучения в старших классах – я считаю – важный шаг, совершаемый современной российской школой. (Как в математике: интегралы живут рядом с дифференциалами).
И всей душой я болею за то, чтобы в спорах, постановлениях и контрзаявлениях не затерялось «рациональное зерно». Потому что это есть, как я убежден, первый серьезный шаг по улучшению и развитию старой школы. По ее реальному улучшению, когда работа учителей начинает соответствовать способностям и ценностным направленностям учащегося.
В то время я также я поддерживал контакты с работниками системы образования, брал много интервью, и свидетельствую, что эти планы реальной и очень нужной школе «перестройки» не просто «сакционировались», а были своего рода идеологией управленческой системы. Однако околопедагогическая общественность не слишком-то была обо всем этом информирована. Всегда находились ворчуны и критиканы из самых элитных научных и общекультурных кругов. Им, талантливым в других сферах, но дилетантам, далеким от школьной реальности, верили больше, чем практикам, которые не умели так красиво выразить свои мысли. И это вечное недоверие, пустая и никому не нужная псевдоинтеллигентская оппозиционность. Критика нужна, но нужна в той же мере, что и поддержка. Метрон – аристон, как говорили древние греки.
В те же годы развернулась школа крупнейшего педагога А.Н.Тубельского, «школа самоопределения». Я и тогда писал о Тубельском, и еще готов написать – тем более, что в его школе учились все мои дети, и памяти его я лично обязан. Но не в этой статье.
Скажут, как же, ведь я против «свободы» в школе, а тут – самоопределение и «крупнейший педагог». Но речь идет о личностном подходе, о судьбе ребят. Когда человек выбирает свой будущий путь, если он его выберет правильно, жизнь его получает смысл и все богатство творческих проявлений от пользы неудач, до счастья побед. Он становится реализованной личностью. И тут нет никакой «свободы»: выбор себя связан со многими независимыми факторами. Найти себя – здесь нет никакой свободы, это, наоборот, сродни продаже самого себя «в рабство» своим внутренним, сущностным мотивам.
Не думаю, что первый открываю: хорошая школа та, что создает красивую и правильную структуру мотивации в каждом учащемся. Я хотел бы специально выделить эти два слова СТРУКТУРА МОТИВАЦИИ. Это больше, чем характер. Это и выбор себя, своей работы, судьбы, это и готовность к большому труду во имя своих идей, своих планов. Ради людей, в том числе – ради собственных детей. На самом деле – это подчинение своих мелких желаний жизненной цели (и эта цель – вовсе не «бабло»). Если школе, учителю удается создать обстановку формирования правильной структуры мотивации, фактически все проблемы, идущие от учащихся, решаются, и теперь остается только передавать детям то, что может учитель передать. Было бы что. Но если учитель поставлен в такие условия, когда он волей-неволей должен учить человека, который этим абсолютно не интересуется, например, полному стандартному курсу математики или там истории, то о каком интересе может идти речь? О какой УСПЕШНОСТИ? Вот это еще одно важное слово, и я позволю себе его выделить.
Потому что при всем нашем стремлении к равенству и братству, возникает «класс» отстающих, неуспешных детей, которые и сами на себя махнули рукой, и учителя на них махнули, и ставят им двойки да тройки. А приди эти учителя в другой класс, и посмотри они, как те же дети блестяще работают по другим предметам, – они бы очень удивились. Но редко учителя заходят в классы других предметников. А полностью бездарных детей – в это крепко верю – не существует вообще. Впрочем, это не вера, а эмпирический факт.
Вот почему нужна дифференциация в старших классах. Но есть и еще одна шкала, которую нельзя игнорировать, и о чем накрепко забывают сторонники равенства и братства. Да, есть более талантливые и менее талантливые дети. Эта шкала – уровень одаренности… Об этом – еще поговорим. А пока – подведем предварительные итоги.
Школа конца века была своего рода огромной «экспериментальной студией», где проигрывались многообразные варианты, как в природе при появлении нового вида. В этих экспериментах, по идее, должна была родиться новая российская школа 21 века. Пока – не родилась, но еще не вечер.
Лицейская схема
дает стопроцентное поступление в вуз
Историю, если ее рассматривать в педагогическом ракурсе, можно поделить на три эпохи: когда высшее образование не получал никто, когда высшее образование стали получать лишь некоторые и когда его будут получат все. Сейчас наша планета переживает вторую эпоху. И, следовательно, необходима дифференциация, отделяющая способных ребят, кому учиться надо, от «неспособных» (Таковых, вероятно, нет, просто обществу на данном этапе нужны способности определенного рода). Многие беды нашей системы образования в том, что не умеем мы правильно, надежно и справедливо производить этот отбор. Вспомним, как это осуществляется.
Первая «сортировочная станция»: от детского сада к школе. Есть элитные школы, куда не всех берут. Как правило, требуются два условия: раннее развитие ребенка и родительский кошелек. Но скорость развития ребенка в шесть лет явно не показатель его будущих успехов. Есть множество детей, начинающих медленно, зато потом набирающих темп и всех обгоняющих. Известен также и «эффект замедления» раннего развития в 16—19 лет. Кроме того, из-за так называемой сегментарности физиологического созревания мозга невозможно в шесть лет определить даже, в чем именно проявятся способности ребенка потом. Отбор в этом возрасте со всех точек зрения весьма сомнителен. Думаю, это отбор не среди детей, а среди родителей.
Дальше – «сортировка» после девятого класса. На каких реальных основах? Кто судьи? Это самый «тёмный» отбор: нет никаких критериев, никаких прав, никаких обязанностей, невозможно оценить, где играют роль способности, где родительский вес и «помощь школе», где прихоть случая.
Следующий «пункт сортировки» – экзамены в вуз. Недостатки очевидны. Во-первых, существует большой разрыв между массовой школой и вузом. И поэтому такая система социально несправедлива. Не все родители могут оплачивать подготовительные курсы и репетиторов. А раз так, то и неэффективна, поскольку не востребованы все талантливые дети из таких семей. Кроме того в неравном положении выпускники городских и сельских кол. Городская школа в среднем работает лучше.
Отбор производится слишком поздно – низкокачественная сельская школа (повторяю, речь идет о среднестатистическом варианте) уже затормозила развитие тех, кто при благоприятных условиях должен был бы учиться в вузе. Поскольку экзамены ориентированы не на способности, а на знания, которых у выпускников сельской школы меньше, сквозь сито проваливаются многие талантливые дети, которым судьба определила родиться а селе. Их мы теряем. И, наконец, приемные экзамены в вуз – сильнейший стресс для абитуриентов мужского пола, ведь это уже последний шанс: не поступил – армия.
А теперь давайте размышлять от идеала: какой должна быть система отбора?
Прежде всего – никакого раннего отбора в первый класс. Ибо вред его очевиден. Главный момент отбора должен быть лет в 14—15, при том осуществляться он должен в этом возрасте не на основе знаний и уже достигнутого, необходимо оценивать способности перспективы ученика. Оценка должна идти не по нижнему уровню, не там. где он слаб, даже е по общему уровню развития, не по всей совокупности школьных предметов, а прежде всего – по верхнему уровню, по тем предметам, где ребенок особенно силен. А это значит – отбор должен быть профильным. И дальше, естественно, готовить ребенка в вуз нужно тоже профильно, ориентируясь на определенную группу вузов, а в выпускных классах – на один выбранный вуз. Скажут. это может быть, хорошо, но как организовать реально? Ведь нельзя, скажем, все школы перевести на такую систему, куда денутся дети после седьмого класса? Так вот, речь идет вовсе не о перестройке всех школ, не о переходе заново к семилетке. Совсем нет. Необходимы наряду с обычными школами особые школы, то, что за границей называют колледжами, а у нас, в силу исторических параллелей, еще и лицеями. Лицеи и колледжи у нас уже существуют в большом количестве. Но чаще всего это частные коммерческие заведения, где отбираются не способные дети, а богатые родители.
В садах Смоленщины
Нам же жизненно необходима система государственных лицеев для одаренных детей. УГ уже писала о Владимирском лицее. Сегодня расскажем о Смоленском лицее, где особенно рельефно и четко воплощена схема лицейского образования, каким оно, как представляется, должно быть. Опыт Смоленского педагогического лицея важен тем, что может быть воспроизведен где угодно.
Основатель руководитель лицея – Владимир Новиков, один из первых реализовал в нашей стране профильность обучения (ту самую, которая теперь во всех программах) еще в 1990 году. Дадим ему слово:
«С 1964 года я руководил интернатом для трудных детей: их милиция привозила ам с чердаков и из подвалов. В те годы открыл для себя Макаренко, его идеи о коллективе и личности, о производительном труде. Ребят же заинтересовал работой по переустройству интерната: мы трудились над кабинетами, спальнями, посадили огромный сад, хотели жить как надо. Оркестр был, самодеятельность… И в труде ребята самоутверждались, в общем все получалось. Наш опыт широко изучался, пропагандировался. Достаточно сказать, что наш интернат вошел в число шести лучших по всему СССР. На этой основе в дальнейшем и возник лицей.
Идея витала в воздухе, но в те годы их витало много, а воплотилась малая толика. Мы с нашими учителями понимали: профильность необходима. Единая программа усредняет всех, а, кроме того, многие вещи, которым мы учили отнюдь не всем были нужны. Мы предложили разделить ребят на четыре потока.
Визитная карточка
1) физико-математический, 2) гуманитарный, 3) естественно-географический, 4) психолого-педагогический. Я пригласил в лицей и детей. которые мгли бы учиться по углубленным программам, и учителей, которые могли бы учить и глубже и интенсивнее. Результат был очень хороший. Учителя обрадовались возможности учить одаренных детей. 100% ребят каждый год поступают в вузы, да еще ноют – мол, нечего делать на первом курсе, надо бы сразу на второй…
Особенно важно – в лицей поступает примерно половина сельских детей, среди них – много талантливых, и мы их не теряем. Они живут в интернате, а городские – дома. Сами знаете, в каких условиях сельские школы: там нет возможности для роста тех, кому обязательно надо расти.
Сейчас у нам многопрофильное обучение. Даже если в учебной группе четыре человека, урок проводится. В составлении программ (и во многом другом) нам помогает Смоленский педагогический университет, и помощь эта неоценима. Впрочем, не «бесплатно» – многие выпускники поступают туда, так что они загодя готовят своих же студентов»
Еще о лицее. Обучение в нем бесплатное. При поступлении в восьмой класс – экзамен, отбор, примерно 10 человек на одно место. Непоступление в лицей в 8 класс еще ничего не значит, можно еще поступать и пробовать себя в других местах. В этом суть:: лицей в принципе ориентирован на вузы, определенные вузы, не обязательно на один. И приемные экзамены для его выпускников перестают быть проблемой.
Галилеева труба
Владимир Новиков – не просто идеолог лицейской формы образования, он из тех, кто доводит дело до результатов, и они – замечательные. Можно много говорить и рассуждать о педагогике и образовании. Особо популярно ругать все и вся. Распространено также мнение, что поскольку у нас нет денег на образование, то с реформами нужно подождать, пока они появятся. Очень удобная позиция. Новиков же всем доказал на практике, что спасти наше образование можно и ждать ничего не нужно. Ведь финансирование лицея сейчас, как у обычной школы, не больше. Впрочем, в идеале подобные учебные заведения должны финансироваться особо, ведь лицеи могли бы быть кузницей нашей интеллектуальной элиты.
Смоленский опыт (как и другой ему подобный) для органов управления образованием – стимул к действию, потому что уже невозможно оправдаться трудными финансовыми условиями. Невозможно утверждать: нет выхода, если воочию показано – выход есть. Не уподобимся же мы монахам, которые отказывались глядеть в галилееву оптическую трубу, чтобы остаться при своих взглядах: «Это невозможно».
Школа, какой ее хочется видеть
Это не сон Веры Павловны. Совсем наоборот. Совершенно очевидно: школа в наше сложное время будет находиться в условиях жесточайшего дефицита. Не до мечтаний. План дальнейшего развития российской школы должен строиться, безусловно, с учетом этого неизбежного условия. К тому же планы, как писал поэт, бывают разные. То, о чем пойдет речь – мои собственные пожелания. Разумеется весьма спорные, а иначе ведь и быть не может истина в спорах и рождается.
При существующем дефиците средств школа должна делать упор на самостоятельную работу учащихся. На внеклассную работу. Прежде всего – в школьной библиотеке. Соответственно, уменьшается количество преподавателей при той же нагрузке и том общем фонде зарплаты можно увеличить зарплату и, соответственно, компетентность учителей.
Увеличивается нагрузка на дом и семью. Необходимо работать с родителями, которые просто обязаны помогать организовывать домашнюю работу, которой будет больше. Также – нагрузка на библиотеки, в основном – школьные, где интернет, без игр, без свободных поисковиков, ориентированный исключительно на самостоятельную учебу. Учеба во многом сдвигается в сторону методов руководимого самообразования. Нужно, чтобы возникли родительские объединения, где сами родители организовывали бы оргдиалоги, конференции и т.п., «разгружая» школу. Родителям предлагаются специально организованные структуры по семейной форме обучения (родительские университеты) и это должно всячески поощряться.
Иными словами: 1) «разгрузка» школы, 2) повышение ее качества за счет этой «разгрузки» и перераспределения средств. Но при этом государство должно понять и то, что если «освободившиеся» средства перетекут в чей-то карман или в другие статьи расходов, то школу можно будет вообще похоронить вместе со страной. Зарплата предметников (лучших из лучших) должна вырасти существенно
Усиление дисциплины. Начиная, скажем, с восьмого класса, отчислять тех, кто учиться не хочет. Пусть Домоклов меч висит. Моральный фактор должен действовать, не только интерес, и слово учителя при этом – главное. Отчислять двоечников и нарушителей дисциплины абсолютно безжалостно. Потому что невозможно тратить государственные деньги, коих очень мало, на обучение обормотов, которые учиться не хотят и не будут, ничему не научатся, но уничтожат в школе рабочую обстановку. Потом – возвращай упущенное в училище или вечерней рабочей школе.
Школа ориентируется на ЕГЭ, который, я считаю, есть пока единственный объективный показатель работы системы образования. Но и ЕГЭ не идеальный, и будет совершенствоваться. Учительские конкурсы могли бы отобрать немногих лучших учителей (учителей высшей квалификации), и те школы, где они преподают, имели бы преференции, в том числе материальные. Наример, на какой-то процент увеличивалась бы зарплата во всем учительском коллективе школы. И даже у «менеджеров по клирингу», как теперь называют уборщиц. Это был бы мощный способ поднять авторитет высококвалифицированного учителя.
Кроме всего этого, я считаю, необходимо просто абсолютно – сконцентрировать средства на государственную систему лицеев для талантливых детей. Своего рода – пирамида. И называется такой «стиль» системы образования меритократия (власть знаний и талантов). Но другого в условиях нынешнего положения государство обществу предложить не может: либо дорого, а денег нет, либо не эффективно.
Лицеи принимали бы детей после начальной школы, тестируя по двум параметрам: 1) работоспособность, 2) перспектива развития востребованных способностей. А вовсе не по достигнутым успехам – последнее будет задачей ЕГЭ. Тестироваться могли бы все желающие принять на себя ношу повышенного уровня образования. Оно же и наиболее качественное. Лицей имел бы интернат для сельских талантливых детей и свою собственную программу и особое образование, ориентированное на повышенные способности. Опыт таких лицеев имеется, можно взять, например, Смоленский лицей.
Также я предлагаю синхронизировать все школьные дисциплины по исторической шкале, чтобы учителя могли взаимодействовать между собой, изучая знания и культуру той ил иной эпохи. Первые три класса – начальная школа должна дать только основы грамотности, научить читать, писать, считать. Дать некоторые знания в области культуры поведения, ОБЖ, используя сказки и мифы. А также начальные обобщенные сведения об окружающем мире и истории. С 4 по 6 класс – история Древнего мира (которая сейчас проходится за один 5-й класс, что абсурдно). В математике – это геометрия «Начал» и числовые системы. Я перечисляю не все, а лишь доминанты. В физике – статика, механика и механизмы. Дальше 7-й класс – Средние века до Возрождения, с чего начнется и чем закончится восьмой класс. Это XV—XVI. В 9 классе – XVII—XVIII вв. 10-й класс – XIX в. 11 класс – XX- начало XXI в.
И вот такая система, которая выгонит из школы некомпетентных учителей и полностью незамотивированных учащихся, сделает упор на самостоятельную работу детей в школьных и детских библиотеках, привлечет родителей к образованию детей, – и только такая, на мой взгляд, и сможет создать России квалифицированных инженеров, военных, программистов, грамотных ученых, умных и высоко образованных гуманитариев. То, без чего не может существовать ни одна страна… И потом уже общество должно правильно распорядится результатами этой системы. Есть три вида капитала: рабочие руки, создающие «концентрированное рабочее время» – деньги, квалифицированные «головы»и информация, и природа. Для нормального существования все три должны оставаться в стране, служить населению России.
Думаю, вряд ли я сказал, что-то особенно новое… Но сказанное – попытка привести в систему результат долгих размышлений и наблюдений. Уверен, именно такая система обеспечит прорыв и через 14—15 лет Россия начнет изменятся к лучшему: ведь главное во всех изменениях всех государств в истории – человеческий фактор.
Пушкин – всё
Вариант 2001 года. «Блеснет любовь улыбкою прощальной…»
Когда я был маленьким и учился в школе, я очень любил писать сочинения по литературе. В своих сочинениях я никогда не следовал никаким чужим мнениям и писал только то, что я думал. Например, одно сочинение по «Герою нашего времени» я начал так: «Я ненавижу Печорина». Наша учительница литературы часто не знала, как реагировать на мои писания. К счастью, она не страдала злонамеренностью (а только отсутствием чувства юмора). С тех пор прошло уже много-много лет, и я соскучился по той бесшабашной раскрепощённости, с которой писал когда-то школьные сочинения. И решил: а почему бы мне не взять и не написать сочинение по литературе так, как мне на самом деле хочется, ни на кого не оглядываясь? Результат перед вами.
Почему Татьяна Ларина отказала Евгению Онегину?
Мнения разделились.
Вот – Белинский: «Последние стихи («Но я другому отдана/Я буду век ему верна». Примечания в скобках мои, Е.Б.) удивительны – подлинно конец венчает дело! Этот ответ мог бы идти в пример классического «высокого» (sublime) наравне с ответом Медеи: moi! (Я!) И старого Горация: qu’il mourut! (Да умрёт он!) Вот истинная гордость женской добродетели! Но я другому отдана, – именно отдана, а не отдалась! Вечная верность – кому и в чём? Верность таким отношениям, которые составляют профанацию чувства и чистоты женственности, потому что некоторые отношения, не освящённые любовию, в высшей степени безнравственны…» Так написал Белинский («Сочинения Александра Пушкина», статья 9). И дальше – объясняет: «Жизнь женщины по преимуществу сосредоточена в жизни сердца; любить – значит для неё жить, а жертвовать – значит любить. Для этой роли создала природа Татьяну, но общество пересоздало её…”. (Подчеркнул я).
Откроем теперь томик Писарева: «…Полное разоблачение ничтожной личности (Онегина) было бы неизбежно, если бы на месте Татьяны стояла энергическая женщина, любящая Онегина действительной, а не придуманной любовью. Если бы эта женщина бросилась на шею к Онегину и сказала ему: я твоя на всю жизнь, но во что бы то ни стало, увези меня прочь от мужа, потому что я не хочу и не могу играть с ним подлую комедию, – тогда восторги Онегина в одну минуту охладели бы очень сильно… Дело кончилось бы тем, что она убежала бы от него, выучившись презирать его до глубины души; и, разумеется, бедной, опозоренной женщине пришлось бы или умереть в самой ужасной нищете, или втянуться поневоле в самый жалкий разврат».
Достоевский. «Кому же, чему же верна? Каким это обязанностям? Этому-то старику генералу, которого она не может же любить, потому что любит Онегина… Да, верна этому генералу, её мужу, честному человеку, её любящему и ею гордящемуся… Пусть она вышла за него с отчаяния, но теперь он её муж, измена её покроет его позором, стыдом и убьёт его. А разве может человек основывать своё счастье на несчастье другого?» («Пушкин. Очерк»). Да, а Белинский, чуть ли не обвиняющий Татьяну в безнравственности, напрочь забыл о старом генерале.
Приведу ещё выдержку из комментариев Набокова, который не поверил Татьяне: «Не может возникнуть сомнения в том, что Пушкин стремился представить решение княгини N. как окончательное, но удалось ли ему это?… Я нахожу нужным заявить, что её ответ Онегину отнюдь не содержит тех примет торжественного последнего слова, которые в нём стараются обнаружить толкователи. Заметьте, какая интонация преобладает в XLVII, как вздымается грудь, как сбивчива речь, сколько здесь переносов – тревожных, пронзительных, трепещущих, чарующих, почти страстных, почти обещающих (строки 1—2, 2—3, 3—4, 5—6, 6—7, 8—9, 10—11): настоящий пир переносов, увенчиваемый признанием в любви, от которого должно было радостно забиться сердце искушённого Евгения. И после этих захлёбывающихся двадцати строк – что в конце? Пустое, формальное завершение, вариация избитого „отдана-верна“: неотступная добродетель с её вечными прописями!» («Комментарии к Евгению Онегину»)
Не могу отказаться привести ещё фразу из моего собственного школьного сочинения (вовсе не пытаясь поставить себя, тем более в 15 лет, в ряд великих критиков, – но эта фраза типична для реакции подростка): «Пройдёт время, умрёт старый генерал, и тогда…».
Удивительное разнообразие мнений!
Между тем, так я утверждаю, в самом «Евгении Онегине», в «осьмой» главе, а также в обстоятельствах жизни А. С. Пушкина в тот год, когда заканчивал он свой труд, содержится (причём вовсе не таится!) как разгадка причин отказа Татьяны Онегину, так и то, чем на самом деле завершился роман. Мой вывод: Татьяна отказала своему воздыхателю вовсе не потому, что не хотела причинить боль старому мужу, на самом деле она уже не любила Онегина. Я утверждаю также, что Онегин после отказа Татьяны покончил жизнь самоубийством..
Одна из главных тем «Онегина» – в самых первых строчках: тема старости.
«Мой дядя самых честных правил, /Когда не в шутку занемог,/ Он уважать себя заставил/ И лучше выдумать не мог./ Его пример другим наука; /Но, Боже мой, какая скука/ С больным сидеть и день и ночь,…/Вздыхать и думать про себя:/ Когда же чёрт возьмёт тебя?»
Дядя хорош (самых честных правил): заставил себя уважать, лишь, когда не в шутку занемог. Лучше выдумать не мог. Его пример – другим наука. Но даже это, законное требование старого человека, чтобы о нём хоть в последний час вспомнили – ох, какая это скука! Какое счастье, что старик помер, когда племянник был ещё в пути! Так думал молодой повеса, говорит А.С.Пушкин, подчёркивая разность между ним и Онегиным. Такую же далёкую разность, как между Онегиным и… дядей. И потом, на протяжении всего романа периодически обращается Пушкин к теме дяди (одного из главных, но редко называемых героев).
Среди этих отступлений мы встретим и такое: «Позвольте: может быть, угодно/ Теперь узнать вам от меня,/ Что значит именно родные./ Родные люди вот какие: /Мы их обязаны ласкать/ Любить, душевно уважать…»
Эти слова (ироничность которых не мешает им быть тем, что они есть) принадлежат автору, то есть произносятся Пушкиным от своего имени. Поэтому не будет слишком смелым утверждение, что дядя и автор (Пушкин) – одно и то же лицо. И тогда получается, что весь роман в стихах «Евгений Онегин» – это одно-единственное, нескончаемое путешествие молодого повесы к дяде из Москвы в Петербург. И это надо понимать буквально: действие начинается в деревне неподалёку от Москвы, а кончается – в Петербурге. Онегина – к Пушкину (а так как Онегин – часть Пушкина, то – Пушкина к самому себе). С долгими остановками, дуэлью, признаниями в любви и пр. Такое же, как в известной книге Радищева – из Петербурга в Москву. Или (уж если искать изначальный сюжет – путешествие на Итаку… Меняются времена года… В конце концов племянник приезжает: «Но прилетев (Sic!) в деревню дяди,/ Его нашёл уж на столе/ Как дань готовую земле». Кто кого нашёл уж на столе? Повременим с ответом на этот вопрос.
В 1830-м году А. С. Пушкин очень много думал о смерти. Он сидел в поместье, окружённый холерными карантинами. Тогда-то и написал Пушкин свою «Элегию»:
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть – на мой закат печальный
Блеснёт любовь улыбкою прощальной.
Пушкин считает, что молодость прошла, что наступает закат жизни. При том, что ему 30 лет (как и Онегину).
Что касается улыбки любви, то Пушкин собирается жениться на девушке, которой 16 лет. Разница в возрасте настолько велика, что приводит Пушкина в отчаяние. И это – тоже один из поводов подумать о смерти (конкретнее – о самоубийстве). «…Моя свадьба расстроилась. Не достаточно ли этого, чтобы повеситься?» «…Душа моя, Плетнёв, хоть я и не из иных прочих, так сказать, но до того доходит, что хоть в петлю. Мне и стихи в голову не лезут, хоть осень чудная…». А осень действительно была «чудная», с тех пор в истории русской культуры она так и называется: болдинская осень.
Здесь, в Болдино, Пушкин пишет последнюю главу «Онегина». Онегин на балу встречает Татьяну в малиновом берете. В этот миг Пушкин делает небольшую паузу и рассуждает о поздней любви. Здесь уже – не «блеснёт любовь улыбкою прощальной», а нечто совсем иное. Читаем:
Любви все возрасты покорны,
Но юным, девственным сердцам
Её порывы благотворны,
Как бури вешние полям:
В дожде страстей они свежеют,
И обновляются, и зреют —
И жизнь могучая даёт
И пышный цвет и сладкий плод.
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мёртвый след:
Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг.
Поразительно, что в опере Чайковского соответствующее место имеет прямо противоположный смысл. Гремин поёт: «Любви все возрасты покорны,/Её порывы благотворны/ И юноше в расцвете лет, едва увидевшему свет,/ И убелённому судьбой бойцу с седою головой… /Онегин, я скрывать не стану,/ Безумно я люблю Татьяну…» И так далее.
И Онегину – лет 30, и Татьяне – лет 19—20. И тот и другой, и Пушкин, и Онегин стремятся к любви, мечтают, чтобы она блеснула улыбкою прощальной. Несколько лет назад, когда Татьяна признавалась Онегину в любви в деревне, она была уже на выданье, а он – ещё не в предельно позднем возрасте. И – «счастье было так возможно». Но – не ТЕПЕРЬ, думает Пушкин одновременно о себе и Онегине. Он боится, что этот подросток с талией пчёлки, эта «бесчувственная» (Ахматова сравнила её со статуей) Натали, отвергнет его, будь он сто раз гений, и как бы он сильно её не любил.
«Только привычка и длительная близость могли бы помочь мне заслужить расположение вашей дочери; и я могу надеяться возбудить со временем её привязанность, но ничем не могу ей понравиться; если она согласится отдать мне свою руку, я увижу в этом лишь доказательство спокойного безразличия её сердца…» (Письмо Н. И. Гончаровой).
Где-то в середине «Онегина» написано так:
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем её вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Так подумалось Онегину, так случилось – ведь он Татьяну сначала совсем, как казалось ему, не любил, а, гляди же, понравился. А потом вдруг, когда полюбил – то этот же афоризм стал работать против него (и против Пушкина): если бы Онегин и в конце романа, в Москве, не любил Татьяну, его шансы были бы выше. Потому что женщина очень часто не любит человека, который любит её (и наоборот). Чтобы завоевать любовь, нужно быть холодным и расчётливым – «тем легче нравимся мы ей». Взаимная любовь требует синхронности и взаимных сомнений (да и бывает ли она – на самом-то деле?).
В жизни человека бывают моменты, когда он начинает любить, а бывают и такие, когда любовь заканчивается. Считая Татьяну «положительной героиней» (ведь Пушкин сам её любит!) мы привыкли верить ей, считаем, что Татьяна в последней сцене романа всё ещё любит Онегина. Но чувства даже самых «положительных» людей амбиваленитны, противоречивы. Ещё в деревне, посетив имение Онегина, побывав в его кабинете, Татьяна по-новому, иначе взглянула на предмет своих прежних романтических чувств. «Уж не пародия ли он?» – спросила себя она. И хотя Онгеин был меньше всего пародия, Татьяна придумала себе Онегина во второй раз, и теперь уже иначе. Она всеми силами пытается разлюбить Онегина, ведь ей ничего другого и не остаётся (так она думает). Она совершает в этом направлении героическую работу, наполовину бесполезную, но всё-таки давшую какой-то результат. Ведь прошло немалое время. Психологи считают (причём на основании конкретных данных), что безответная любовь длится не более двух лет. Так вот к тому времени, когда Татьяна вновь встретилась с Онегиным на балу, прошло ТРИ С ПОЛОВИНОЙ ГОДА..
И теперь, когда Онегин стоит перед ней на коленях, Татьяна испытывает лишь лёгкое чувство, которое преодолимо, и которое она оценивает лишь как «мелкое» (считая, что любовь всегда такая, как сейчас у неё). Её больше заботят воспоминания.
Княгиня перед ним, одна,
Сидит, не убрана, бледна,
Письмо какое-то читает
И тихо слёзы льёт рекой,
Опёршись на руку щекой.
И мы почему-то всегда думаем, что читает Татьяна письмо Онегина (приведённое несколькими страницами раньше). Совсем, может быть, и нет. Скорее – письмо из деревни, где сообщается о смерти няни. Тем более, что в «отповеди» Татьяны об этом идёт речь: «Где нынче крест и тень ветвей / Над бедной нянею моей». Онегин падает к её ногам. Она вздрогнула и молчит, не поднимает его. Долгое молчанье. Наконец она ему говорит: «Довольно, встаньте». Так нужно обращаться с пародией! Я должна с вами объясниться откровенно. В словах этих проскальзывает не только давняя обида, но и неприязнь.
С удивлением перечитал знакомую со школьных лет (когда её наизусть мы учили) «отповедь» Татьяны. Я лучше, кажется, была, а какой ответ я нашла? Одну суровость. Сегодня моя очередь, говорит Татьяна с неожиданным чувством сладкой мести. Тогда я вам не нравилась, что ж теперь вы меня преследуете? Не потому ли, что я знатна и мой позор теперь для вас – почётнее? Как пощёчина. Как с вашим сердцем и умом быть чувства мелкого рабом? Да, так и написано – мелкого. «…Что к моим ногам/ Вас привело? Какая малость!» Любовь для Татьяны – малость, давно ли? Она уже, видимо, вообще считает себя выше всех страстей. Святость брака – вот моральный императив, усвоенный, разумеется, не без участия православия (хотя никакого священника в романе не наблюдается явно). О муже, как о человеке, который УМРЁТ, если Татьяна его бросит – вспомним Достоевского и Чайковского, который изобрёл старика-генерала Гремина, не существовавшего у Пушкина вовсе – и речи никакой нет! «Я вас люблю, к чему лукавить». Да, но уже не очень сильно (да и вообще любовь ведь – «такая малость»! ). И не очень искренне. Потому что рядом так сказано: «Онегин, я тогда моложе, я лучше, кажется, была, и я ЛЮБИЛА ВАС…» В прошедшем времени. «Лучше», потому что не 20, а 18? Да нет же: это, скорее всего, просто «замещение» – лучше, то есть моложе была не Татьяна – был Онегин.
В романе «Евгений Онегин» есть мораль (вложенная Пушкиным, как я полагаю, сознательно). Она состоит в том, что за своё следование «науке любви» Овидия в юности даже такой сухарь и педант как Онегин наказывается Богом тем именно, что познаёт истинную любовь, притом безответную. Значит Овидий, которого и сам Пушкин в юности предпочитал Цицерону – совсем не безобиден (что следует понять и нынешним юношам и девушкам, читающим вместо подлинного Овидия его не слишком грамотные аналоги в виде «сексуально-просветительской» литературы).
В другом «ракурсе»: Пушкин= «генерал», Онегин – один из возможных искусителей его будущей жены, проекция иных опасений поэта. Ситуация напоминает «Крейцерову сонату»: муж ревнует потому, что прекрасно знает среду холостяков, к которой и сам принадлежал. Последняя сцена «Евгения Онегина» напоминает параллельно поставленные гадательные зеркала; читатель вместе с Пушкиным оказывается в той самой бане, где накрыт стол на два прибора для ворожбы, куда Татьяна испугалась идти в пятой главе.
Ситуация прозрачна, хотя у самого Пушкина всё будет не совсем так плохо (в 30-м году). Но Пушкин как бы проецирует свои опасения в ткань произведения. И намекает (причём очень открыто и явно, так что даже не понятно, почему это не замечают), чем всё у Онегина закончилось:
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочёл её романа
И вдруг умел расстаться с ним…
То есть с «романом жизни», значит, блажен тот, кто умер не слишком старым, например, «на переломе наших лет», лет этак в 30, как Онегин=Пушкин (правда Пушкину ещё суждено семь лет жить, но Онегин – это вариант его судьбы: ведь всё могло бы произойти иначе). «Умел» – значит унесла не болезнь, а собственное решение уйти из жизни.
И не должна читателя смущать последняя строчка:
Как я с Онегиным моим.
Пушкин прощается с Онегиным, а не с «романом в стихах «Евгений Онегин»», прощается не как с героем законченной книги, как с человеком, как с частью самого себя. Эта последняя строфа – контрастирует со всем романом в целом, потому что Пушкин здесь говорит о кончине Онегина не как о наказании, но как о благе: «Блажен, кто…». И это истинное завершение, потому что в ней мораль, к которой всё это время Пушкин готовил читателя, растворяется в осознании более высокой истины, в сравнении с которой пустяками оказываются все наши грехи и огорчения: мысль о благе раннего самоубийства. К этому всеразрешающему средству прибег, как видно, Онегин. Его применил и сам А. С. Пушкин через семь лет (если верить пусть не фактам, но сути известного эссе Борхеса). Мы не знаем Пушкина в старости благодаря Чёрной Речке.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67121068) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения